Обеспечить опережающее развитие

Иван Лобанов,
ректор ФГБОУ ВО «РЭУ им. Г. В. Плеханова»
(модератор):

— Мы сегодня оказались в ситуации крайней неопределенности. Во-первых, трансформируются глобальные энергетические рынки, меняются транспортно-логистические коридоры поставок энергоресурсов (транспортировка газа, транспортировка нефти). Во-вторых, разрушаются сложившиеся каналы трансфера технологий (нефтесервис, геологоразведка, переработка газа), комплектующих материалов в отраслях ТЭК. В-третьих, прекращается сотрудничество по взаимовыгодным проектам (нефтегазовые проекты), что идет вразрез всем экономическим интересам субъектов, которые взаимодействуют между собой. В целом происходят события, которые усложняют ситуацию в ТЭК на международном уровне, и, собственно, как производная — в РФ. В связи с этим вопрос: как в таких условиях обеспечить опережающее научно-техническое развитие в силу того, что именно оно лежит в основе успеха отрасли не только в РФ, но и на международном уровне? Для нас ведь крайне важно не замыкаться внутри страны, а представлять все те достижения, которые есть в ТЭКе, и на международном уровне.

Алексей Кулапин,
генеральный директор РЭА Минэнерго России:

— Принимая во внимание, что российская экономика уже практически адаптировалась к ситуации, которая была вызвана вначале пандемией, а потом беспрецедентным внешним давлением, мы сегодня смело смотрим в завтра­шний день. Основной задачей, которая стоит перед отраслями ТЭК, является активное научно-технологическое развитие с целью сохранения статуса ведущей мировой державы и обеспечения технологического суверенитета на основе конкурентоспособных российских технологий.

Для определения единой программной направленности научного и технологического развития, а также выработки согласованности государственных мер поддержки необходимо разработать сценарий будущего отечественной энергетики, сформировать долгосрочные стратегии и утвердить конкретные планы действий.

Но определить адекватную стратегию развития отечественной энергетики можно только на основе понимания того, каким может стать мировой технологический ландшафт через 20–30 лет. Российское энергетическое агентство Минэнерго России, как и некоторые международные организации и ведущие энергетические компании, также занимается прогнозированием в области мировой энерге­тики, что позволяет нам иметь собственный неангажированный взгляд на возможные пути развития мирового ТЭК, оценивать мировые тренды в этой области и их влияние на развитие российского топливно-энергетического комплекса.

В настоящее время Министерство энергетики РФ работает над актуализацией Энергетической стратегии. Наше Агентство, в свою очередь, по поручению Мин­энерго России ведет мониторинг актуальности технологий. Также мы отслеживаем научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, выполненные как с привлечением государственных средств, так и заявленные в программах инновационного развития компаний с государственным участием. Этот мониторинг осуществляется на соответствие приоритетным технологиям, прог­нозам научно-техно­логического развития отраслей ТЭК.

В существующих условиях мы не можем себе позволить практику рассеивания ресурсов, не можем продолжать затрачивать усилия на результаты, которые не будут востребованы. Поэтому государственная политика в сфере научно-технологического развития сейчас сосредоточена на том, чтобы перенаправить ресурсы на развитие критических и перспективных технологий. В этой связи Правительство утвердило концепцию технологического развития на период до 2030 года. В настоящее время происходит обсуждение проекта федерального закона о технологической политике, запускаются новые инстру­менты для стимулов технологического развития — это индустриальные мегапроекты, программы внедрения наилучших доступных технологий с использованием высокотехнологичной продукции, собственных линий разработки технологий, соглашения компаний-лидеров и Правительства РФ по разработке линеек высокотехнологичной продукции на основе критических и сквозных технологий. Компании ТЭК являются активными участниками перечисленных управленческих инноваций.

Мы понимаем, что достижение технологического суверенитета в условиях ограничения научных заделов, кадро­вых, материальных и финансовых ресурсов объективно требует формирование системы технологических приоритетов и их последовательной сквозной реализации на всех стадиях научно-технологического цикла.

В 2023 году Минэнерго России определило РЭА в качестве отраслевого центра компетенций по науч­но-технологическому развитию ТЭК. В рамках этой деятельности Агентство участвует в работах по приоритизации государственного бюджета на исследования и разработки с учетом отраслевых потребностей, обеспечивает сбор и распространение информационно-аналитических материалов о новых разработках для ТЭК, содействует тиражированию и коммерциализации этих разработок. В связи с этим опыт организации конференции и, что важно, экспертного клуба, который появился у нас в результате конференции, показал, насколько востребована сейчас такая площадка, где можно наблюдать ту самую синергию, позволяющую валидировать приоритеты научно-технологического развития. Это, в свою очередь, позволит создать предпосылки для генерации новых идей и востребованных практикой проектов.

Модератор: — Участие вузов и университетов России в научно-технологическом развитии, безусловно, есть. По вашему субъективному мнению, насколько они отрабатывают эту повестку?

Алексей Кулапин: — На самом деле, взаимодействие вузовской науки, прикладной науки с компаниями ТЭК носит достаточно эффективный характер. Тем не менее на сегодняшний день зачастую существует определенная разнонаправленность исследований, начиная от фундаментальных, заканчивая прикладными, и практическим внедрением. Видение приоритетов со стороны производственного сектора и науки не всегда совпадает. В этом, с нашей точки зрения, состоит основная задача подобного рода конференций, чтобы мы могли сверить часы и определить то, что является действительно критическими технологиями, а что — прорывными.

Модератор: — То есть потенциал есть?

Кулапин: — Громадный.

Технологии делаются людьми и для людей

Модератор: — «Газпром», безусловно, является ведущей энергетической и инновационной компанией. Внутри компании генерируется множество технологических решений и технологий. Если не секрет, над чем вы сейчас работаете? Какие решения могут стать трендовыми в целом для отрасли?

Олег Аксютин,
заместитель председателя правления —
начальник департамента ПАО «Газпром»:

— Чтобы ответить на эти вопросы, сначала нужно оттолк­нуться от прогнозов, учитывая при этом складывающиеся тренды. Поэтому я сначала постараюсь сказать о тех ожиданиях, которые существуют на сегодняшний день, а потом перебросить между ними мостик непосредственно к технологическому развитию.

В прошлом году мы стали свидетелями энергетического кризиса с рекордными ценами на энергоносители, причиной которого стала абсолютно политически мотивированная поддержка возобновляемой энергетики в мире, без учета энергобезопасности, без учета факторов недофинансирования традиционной энергетики, а также в результате введения санкций. И, несмотря на то что острая фаза кризиса прошла, его последствия ощущаются по сегодняшний день.

Однако долгосрочные прогнозы мировой энергетики достаточно позитивны. По прогнозам, к 2050 году мировой ВВП вырастет более чем в 2 раза. При этом более половины роста обеспечит Азиатско-Тихоокеанский регион. ВВП стран АТР в ближайшие 30 лет увеличится в три раза. Ожидаемый экономический эффект по спросу на энергию — до 20% к 2050 году. Прогнозируется и изменение структуры спроса в разрезе первичных энергоресурсов: сократится доля нефти и угля, в то время как вырастет доля возобновляемой энергетики и природного газа. Нужно сказать, что газ займет лидирующую позицию в структуре топливно-энергетического баланса и будет обеспечивать более четверти спроса глобальной потребности в источниках энергии.

Рост на природный газ на горизонте до 2050 года ожидается во всех регионах, кроме Северной Америки и Европы. Потребность в ресурсе здесь может сократиться более чем в два раза. Это связано, на наш взгляд, с регуляторными ограничениями и общим экономическим развитием территории. Наибольший спрос на газ прогнозируется в странах АТР, а доля Европы в структуре мирового спроса на газ на горизонте до 2050 года продолжит снижаться. Нужно учесть, что мировых запасов природного газа на сегодняшний день достаточно для удовлетворения глобального спроса в долгосрочной перспективе.

Порядка ³/₄ потребности в газе будет обеспечиваться за счет ввода в эксплуатацию новых месторождений. Важно также отметить, что более половины доказанных запасов газа расположены фактически в трех странах — России, Катаре и Иране. Что касается российских запасов, «Газпрому» принадлежит порядка ²/₃ запасов, находящихся на территории РФ. Поэтому высокий уровень обеспеченности запасов природного газа позволяет нашей компании сегодня уверенно реализовывать свои приоритетные проекты.

В настоящее время ресурсная база меняется в сторону многокомпонентного газа. Сами центры добычи смещаются в более необустроенные и отдаленные территории с суровыми климатическими условиями. Сами по себе месторождения, которые мы разрабатываем на Дальнем Востоке или в Восточной Сибири, отличаются достаточно существенно по сравнению с теми месторождениями, которые мы традиционно разрабатывали в Надым-Пур-Тазовском регионе и даже на Ямале. Сюда я хотел бы добавить место­рождения, которые разрабатываются на шельфе. Это создает определенные вызовы, которые мы должны решать в рамках текущей и, прежде всего, будущей деятельности. Потребуются новые подходы, новые современные технологии с приемлемой экономической эффективностью, чтобы обеспечить поставку газа нашим потребителям.

Высокий уровень компетенций в науке и технологиях требуется для любого производственного цикла, связанного с добычей газа, его транспортировкой, хранением, переработкой и сжижением. В результате планомерной работы по импортозамещению, которая была начата «Газпромом» много лет назад, сегодня с большой долей уверенности можно говорить о высокой степени локализации производственных материалов, оборудования, которые используются на наших объектах. В настоящее время «Газпром» вместе с ведущими отечественными промышленными предприятиями ведет работу как по направлению создания новых газоперекачивающих агрегатов, например, АЛ-41 СТ и ПД-14, над которыми мы работали вместе с «Объединённой двигателестроительной корпорацией» (входит в группу «Ростех»). Эти агрегаты обеспечивают повышенную экономичность, более высокий КПД, а также достаточно высокие экологические характеристики.

Кроме того, наши российские трубные заводы освоили производство различных видов труб. Один из них — это уникальные трубы диаметром 1420 мм из стали К-65 с внутренним гладкостным покрытием, которое рассчитано на давление 120 атмосфер. Использование таких труб позволяет повысить эффективность транспортировки, сократить расходы топливного газа, снизить выбросы СО₂ при транспортировке. Уже успешно прошла испытания трубная продукция практически всех производителей, которые сегодня работают с «Газпромом», на давление 150 атмосфер. Это позволит улучшить характеристики при транспортировке газа, прежде всего, за счет меньшего количества размещения площадных объектов при создании газотранспортных систем.

Все эти подходы позволяют нам успешно реализовывать такие масштабные проекты как: экспорт природного газа в Китай, разработка месторождений на Севере и на Востоке России, строительство комплексов по переработке и сжижению природного газа.

Нужно отметить, что сложные проекты, которые реализует «Газпром», придают мощный импульс для развития оте­чественной науки, промышленности и экономики страны.

Эффективная разработка действующих и перспективных месторождений — одно из наиболее важных направлений нашей работы. Такой факт: раньше много говорили по поводу остаточных ресурсов. В традиционном Надым-Пур-Тазовском регионе они оцениваются в 13,2 трлн кубометров, По объему это сопоставимо с теми газовыми ресурсами, которые разведаны на шельфе — 12,4 трлн кубометров. На старых истощаемых объек­тах и на новых перспективных мы внедряем многообразную палитру технологий: от комплекса нейросетевого моделирования для оптимизации выбора технологий и дизайна ГРП до комплексных решений, связанных с освоением шельфа. Можно также упомянуть такие приоритетные направления: при освоении остаточных запасов — роторно-управляемые системы, бурение многозабойных скважин, кластерный ГРП, технологии доизвлечения низконапорного газа и добычи ТРИЗ; при разработке шельфовых проектов — подводное исполнение (добыча и подготовка газа и дожимные компрессорные станции), обеспечение многофазного транспорта на значительные расстояния, технологии обслуживания и ремонта, эффективное энерго­набжение, управление ледовой обстановкой и аварийно-спасательное обеспечение.

Еще один значимый приоритет для «Газпрома» — развитие перерабатывающего комплекса. Причин тут две: добываемое сырье с новых регионов отличается богатым компонентным составом, а эффективная разработка и коммерческая логика подтверждают необходимость активного развития данного направления. Восточная Сибирь богата гелием, и соответствующие производства уже созданы, направления бизнеса освоены. Сегодня организована работа по разработке технологий по добыче лития на Ковыктинском месторождении. Надеемся, что такие проекты будут успешны и высокодоходны.

Еще один пример использования нашей продукции, который не совсем традиционен для «Газпрома», — это способ получения кормового белка из природного газа. Мы этой темой занимаемся на протяжении четырех лет. Сегодня получен штамм из метана окисляющих бактерий, опытный образец биопротеина. Ведется работа по совершенствованию самого технологического процесса по получению белка и повышению продуктивности процесса. Хотя это направление для нас абсолютно новое, но в него мы определенным образом погрузились. Сейчас есть понимание того, что основная задача состоит не столько в получении штамма, сколько в масштабировании технологий, которые получаются от лабораторной установки, и далее по увеличению производительности. Нужно отметить, что за каждым из таких научных направлений стоит целый мир научно-технических, организационных задач, над которыми мы работаем.

В настоящее время все мы являемся свидетелями стремительного развития научно-технического прогресса в области информационных технологий. В «Газпроме» достигнут достаточно высокий уровень автоматизации, реализуется целенаправленная деятельность по внедрению цифровых решений. У нас есть проработанная стратегия, которая гармонизирована с требованиями, предъявляемыми сегодня Правительством РФ в части реализации стратегических цифровых инициатив. Есть у нас и успешные проекты, по ряду из них мы являемся лидерами в этом направлении.

Несколько слов нужно сказать по поводу той дискуссии, которая разворачивается по поводу искусственного интеллекта (ИИ). Не знаю, как далеко пойдет мировая и российская энергетика в применении ИИ, прогнозировать здесь довольно сложно. Согласно нашему пониманию, мы должны учитывать, прежде всего, ответственность и значимость энергоснабжения в жизни людей. Однако переход к следующему технологическому укладу точно будет. И сегодня сама жизнь заставляет нас заниматься технологиями, связанными с искусственным интеллектом, использовать нейросети в нашей текущей деятельности.

В завершении хотел бы сказать, как бы стремительно не развивались современные технологии, нам важно сохранять кооперационные связи и человеческий потенциал, потому что технологии делаются людьми и для людей. Поэтому мы в «Газпроме» большое внимание уделяем партнерству, которое у нас существует с органами власти, с академической, отраслевой и вузовской наукой, образованием, индустриальными большими и малыми компаниями. На наш взгляд, это важный элемент нашей инновационной деятельности.

О роли вузов для «Газпрома». У нас есть опорные вузы, вузы-партнеры, со всеми мы взаимодействуем, специализация каждого из них учитывается при составлении наших совместных программ, программ научных исследований. Это очень важно для студентов и аспирантов, которые учатся, для них есть уникальная возможность во время учебы прикоснуться к нашему производству, получить неоценимый опыт. Мы планируем и дальше работать в этом направлении.

Технологический суверенитет — это дорого

Модератор: — В 2020 году «Интер РАО» приняла стратегию развития на период до 2025 года с перспективой до 2030 года, в рамках которой планировалось приобрести объекты энергетики, в том числе ВИЭ-генерации, а также строительство новых и модернизация старых ТЭС. Что было реализовано за период 2020–2023 годов, исходя из запланированных мероприятий? Какие перс­пективы вы видите в плане научно-технологического развития в целом отрасли, и того направления, которое вы представляете?

Алексей Маслов,
член правления ПАО «Интер РАО»: 

— Я бы начал с энергобаланса. От него зависит все. И от того, как мы его видим на горизонте 2040–2050 годов, зависят те технологические вызовы, которые будут решать энергетики. Большинство экспертов сходятся во мнении, что принципиальных сдвигов в энергетическом балансе на горизонте 2040–2050 годов не ожидается. То есть на сегодняшний день две трети занимают тепловые электростанции, оставшаяся доля приходится на атомную генерацию, гидрогенерацию и небольшой кусочек занимает возобновляемая энергетика. Такая диспозиция сохранится, и тепловые электростанции будут составлять до 60–65% в энергобалансе на горизонте 2040–2050 годов. Это подтверждается большим количеством аргументов. Я бы не хотел объяснять, почему это так, почему каких-то существенных сдвигов в сторону низкоуглеродной энергетики у нас не произойдет. Но это важная отправная точка, которая является основой для всех ключевых программ для энергетики по модернизации существующих мощностей и строительству новых. Это и было заложено, как одна из ключевых предпосылок в основу стратегии «Интер РАО»; другая предпосылка — усложнение геополитического контекста и усиление напряженности по всем направлениям.

Понятно, что основа нашей стратегии — это дальнейший рост в ключевых традиционных сегментах, прежде всего, в сфере производства электрической энергии и мощности, предоставления мощности нашим потребителям. На горизонте до 2030 года мы планируем направить в качестве инвестиций до 1 трлн руб. на модернизацию наших мощностей. Мы взяли на себя обязательства по модернизации и строительству новых станций, в том числе в качестве квоты по программе модернизации мощностей, которая одобрена Президентом и запущена Правительством РФ. Также мы участвуем в реализации масштабных проектов, таких как: строительство ПГУ на Каширской ГРЭС и строительство станции в Якутии. Но наше участие в этих стройках обнажило одну важную проблему — она очевидная для всех энергетических компаний, также участвующих в строительстве и модернизации мощностей — это энергетическое машиностроение. Оно становится сегодня одним из узких мест в реализации масштабных планов, которые стоят перед энергетикой. Более того, неспособность выполнить взятые на себя обязательства в нужные сроки и существенная эскалация стоимостных параметров определили то, что часть генерирующих компаний начали отказываться от проектов, выходить из них. Сейчас Правительство РФ вынуждено перенести сроки по тем проектам, которые были разыграны для тех, кто из них не выходит.

Для нас это стало однозначным сигналом, что «Интер РАО» нужно усиливать свое присутствие в энергетическом машиностроении, что стало одним из основных направлений стратегии нашего развития. Ушли на второй план задачи, связанные с приобретением каких-то иных генерирующих компаний. Сегодня мы присутствуем в сегменте газотурбинного строения, производства паровых турбин и производства трансформаторов. В ближайшее время мы будем присутствовать в сегменте производства и сервиса иного основного энерге­тического оборудования — котлов, генераторов, кабельной продукции, электротехнической продукции.

Сложно будет объять все аспекты тех технологических вызовов, которые стоят перед компанией. Но я сосредоточусь как раз на энергетическом машиностроении.

Достаточно странно, что мы сегодня в качестве вызова имеем такие области, которые в Европе уже являются чуть ли не атавизмами и устаревшими технологиями, от них отказываются. И те вызовы, которые мы должны были решать 20–40 лет назад, мы вынуждены решать сегодня. А причина простая — в свое время мы пошли по легкому пути, и попали в зависимость от европейских турбиностроителей, энергетических машиностроителей, которые и не намеревались обеспечивать трансфер технологий сюда, а наоборот, в том числе вымыли тот конструкторский инженерный потенциал, который был в России. Мы могли производить газовые турбины 30 лет назад. Сегодня мы думаем, как же нам, отступив несколько шагов назад, приступить к этому заново. Такая печальная ситуация. Но имеем то, что имеем.

В силу того, что ²/₃ энергобаланса будут составлять теп­ловые электростанции, все ожидают уменьшения доли угольной генерации. Здесь уже говорилось, что более 50% энергобаланса у нас будет принадлежать электростанциям, построенным на технологии сжигания газа. И нет сомнений, что для них нужно использовать газовые турбины отечественного производства, которые, так получается, должны в некотором смысле стать одной из основ энергосистемы. Только на сегодняшний день у нас газовой турбины нет, а есть ряд проблем, которые, вроде бы, и на пороге решения, но, все равно, пока еще не решены.

Я крупными мазками некоторые проблемы обозначу. Это — формирование всей производственной цепочки, в которую входят не только всем известные компании «Силовые машины», ОДК «Сатурн», «Современные технологии», которые производят газовые турбины. Сюда также стоит включить поставщиков ключевых компонентов — упаковок, отливок. Нужно заметить, что работа с такими поставщиками представляет собой отдельный большой вызов.

Вторым вызовом является освоение технологии высокоточного литья для современных газовых турбин. В настоящий момент эта технология, если мы говорим о турбинах 170–300 МВт, отсутствует. Да, есть хорошие заделы, есть хорошее производство, в том числе и в Санкт-Петербурге, но они находятся в завершающей стадии формирования своего производственного цикла. Почему это важно? Например, в сегодняшних условиях для больших турбин класса 4000F мощностью 300 МВт недоступны на глобальных рынках лопатки, или они доступны с большим боем по цене, сопоставимой со стоимостью турбины. То есть цена комплекта лопаток сейчас составляет практически столько, сколько вчера стоила турбина целиком. Это большой вызов для нас, нам нужно осваивать технологию и производство новых лопаток, а также технологию ремонта и сервиса. Сегодня мы можем восстанавливать максимум 10% лопаток такого класса. В ближайшей же перспективе нам необходимо приблизиться к 80–90%.

«Интер РАО» для себя видит газотурбинную тематику, как одну из основных. Мы строим высокотехнологичные сервисные центры. Совместно с технологическими партнерами приступаем к производству газовых турбин, участвуем в программе «Силовых машин», которые запустили в производство 10 газовых турбин в рамках размещенных у них заказов.

Если говорить по паровым турбинам, то здесь также есть проблемы с упаковками, есть проблемы с поставщиками для производителей. В этом сегменте существует необходимость реализации масштабных инвестиционных планов по замещению устаревшего оборудования, например, ключевых станков, которые также являются узким местом, и не позволяют обеспечить растущий спрос на электри­ческую энергию и замещения тех мощностей, которые требуют вывода из эксплуатации в ближайшее время.

Амбициозные задачи стоят перед нами в производстве трансформаторов. В этой связи хотелось вспомнить, как несколько лет назад, в результате инцидента с самолетом, мы стали свидетелями охлаждения отношений с Турцией. Тогда весь электротехнический картон, который необходим для высоковольтных трансформаторов в России, приобретался у турецких коллег. В результате, мы оказались на пороге неизвестности, нам предстояло решить сложнейшую задачу: как в кратчайшие сроки заместить то, чего нет в РФ, и поставщиком была только Турция. Сегодня многие компании подобные проблемы решают путем поиска альтернативных поставок в дружеских юрисдикциях. В этом плане «Интер РАО» приступила к проектированию и последующему строительству завода по производству электротехнического картона для высоковольтных трансформаторов. Также стоит проб­лема с лаками, которую предстоит нам решать.

Резюмируя. Жаль, что нам приходится отвечать на вызовы в сегменте энергетического машиностроения. Они не были планомерно оконтурены на горизонте последних 20–30 лет. Но задачи стоят масштабные. И здесь, на мой взгляд, не место для конкуренции, а место для кооперации. Нужно определить субъекты, которые готовы взять на себя ответственность за те или другие направления научно-технологического развития, высокоинтеллектуального энергетического машиностроения и предоставить им всевозможные ресурсы, включая административные, для того, чтобы все задачи, обозначенные Президентом, в рамках обеспечения технологического суверенитета были достигнуты.

Модератор: — В качестве реплики. Я так понял, если обстоятельства на мировой арене поменяются, то вы все равно будете делать акцент на развитие энергетического машиностроения?

Маслов: — Звучат такие тезисы, мол, все это ненадолго, давайте переждем 3–4 года, что сегодня не стоит переплачивать в два раза на старте запуска тех или иных технологий, если есть в доступе в дружественных юрисдикциях. Я являюсь принципиальным противником подобных тезисов. Мы уже обож­глись, весь наш последний 20-летний опыт показывает, что это ложный путь. А тот путь, по которому пошли коллеги из Ирана и КНР, в конечном итоге, дает дивиденды, превышающие те затраты, которые есть на начальном этапе. Технологический суверенитет — это дорого, местами это очень дорого. Но в долгосрочной перспективе — это та плата, которая воздастся нам сторицей.